Мама погибшего в Донецком аэропорту Героя Украины Сергея Табалы: "Мне как-то сказали: "Ты такая фиговая мама, что послала своего сына воевать". А ты останови поезд на скорости 200 километров в час"
Виолетта Киртока
16 декабря 1995 года родился Сергей Табала, позывной Север, Герой Украины (посмертно). Воин 5-го отдельного батальона Добровольческого Украинского корпуса погиб, защищая Донецкий аэропорт 6 ноября 2014 года. Он был самым молодым киборгом - на момент гибели ему было только 18 лет.
Накануне его дня рождения мы собрали воспоминания родных и близких о том, каким Сергей Табала был в семейном кругу, среди друзей. Каким он был до начала событий на Майдане и до войны на Донбассе.
Каждый из тех, с кем я говорила о Севере – именно под этим позывным все узнали о самом молодом погибшем киборге Донецкого аэропорта – рассказывал о своем Сергее. При всей своей открытости он был закрыт. Он не секретничал с друзьями, не делился сокровенными мыслями с учителями, поэтому никто в полной мере не может сказать, в какой момент в нем родился патриот и Герой, что стало точкой невозврата к русскому языку и провинциальной размеренной жизни. За три года, прошедших с момента гибели добровольца, вышли десятки интервью, которые сводятся фактически к беседам с воспитавшей Сергея бабушкой и воспоминаниям его побратимов, которые совершенно искренне повторяют одни и те же боевые эпизоды с участием Севера. Накануне дня рождения в одночасье ставшего легендарным бойца мы решили найти и поговорить именно с теми людьми, которые общались с Сергеем больше всего, кто учил и воспитывал. Выводы, как обычный мальчишка, стал Героем, делайте сами. У каждого они будут своими. Я сама не могу принять ни одну из версий. Каждая имеет право на жизнь. Правду знает только Сергей...
"ЕМУ ОЧЕНЬ НРАВИЛСЯ СЕРЕЖА НИГОЯН, ОНИ ДРУЖИЛИ. А В ДОМЕ ПРОФСОЮЗОВ У СЕРЕЖИ ДРУГ ПОГИБ, ЕГО СТЕНОЙ ПРИВАЛИЛО"
Абсолютно все, с кем я говорила о Сергее, восхищаются тем, как мальчик любил свою семью. Бабушка была в его жизни самым важным человеком. Затем в этой иерархии шла мама, а после нее – тетя с двумя сыновьями. Этот свой мир Сережа обожал беспредельно, безгранично. Об этом говорили все его друзья – даже когда задумывалась какая-то шалость, Сережа сначала выполнял все поручения бабушки, забирал из детского сада младшего двоюродного брата и только после этого присоединялся к ребятам.
Мне повезло побеседовать с мамой Сергея. До этого она не давала интервью – ее не искали журналисты, не расспрашивали о сыне, удовлетворяясь беседами с бабушкой.
– Видишь, еще не было сорока дней по Сережке, а я сделала вот эту татуировку, – Оксана показывает левую руку, на которой чуть выше запястья выбит красно-черный шеврон "Правого сектора" и позывной сына Север. – Некоторые почему-то думают, что это показывает мою приверженность взглядам этой организации. Нет. Для меня это – память о сыне. Когда я ее делала, мне нужно было перебить боль душевную физической...
Много лет я жила в Днепре. Сережка кочевал между мной и бабушкой. В Днепре не хотел жить, говорил: "Все мои друзья с самого садика в Сумах". В 12 лет он уже ездил сам ко мне на автобусе вместе с младшим племянником. Самостоятельным всегда был. Вообще Сережа был обычным пацаном. Бегал с ребятами на футбольные матчи местной команды. Но не был заядлым футбольным фанатом, как те, которые ездят на все матчи. Я видела в Польше, где время от времени работаю, немецких фанатов. О... Вот это страшно. У нас таких не было.
А вот резко он изменился, когда начался Майдан. Но меня тогда здесь не было. Мама лучше знает, как и что происходило.
– На Майдан он уехал поздно вечером после того, как побили студентов, даже не был в лицее, – говорит бабушка – Никому ничего не сказал, все сделал втихаря. Через пару дней я мыла подъезд и вижу – он идет, явился. Я на него как напала. "Бабушка, – отвечает, – какое дома! В Киеве страшне, что делается".
– Уже потом мы вспомнили, что однажды на корпоративе, а сын подрабатывал в компании "КиевСтар", он с кем-то поругался на политической почве и ему разбили нос, – продолжает Оксана. – Ему тогда было лет 16. Звонит мне его знакомый: Сережу избили. А я ж в Днепре. Меня колотить начало. Звоню маме...
– После занятий в лицее Сережа бегал в "КиевСтар", подключал к интернету, чтоб заработать деньги, – вспоминает бабушка. – Он же никогда у нас ничего не брал. Пенсию, которую получал за отца, всю отдавал мне: "Бабуля, ты у нас всем распоряжаешься". Благодаря этому мы и окна в квартире поменяли. Это был мужчина, который нам помогал. И вот я узнаю, что он сидит на скамейке, домой идти не хочет. Оказалось, во время корпоратива начался разговор об Украине, о политике. Дошло до драки. Я как глянула на нос внука, перепугалась. На следующий день он поехал к врачам, пришлось выравнивать переносицу.
– Вот после этого Сережа начал говорить исключительно на украинском языке, – продолжает Оксана. – Его как переключило. Причем чисто, не на суржике. Особо он так и не рассказал, как и из-за чего произошла та драка...
– Когда Украину начинали хаять, он останавливал: ты ж тут ешь, пьешь, здесь родился, как можно ненавидеть то место, где живешь? – добавляет бабушка. – Жаль, что в Донецком аэропорту сгорел планшет внука. У него в нем были его записи, ребята говорили...
– Позывной Север Сергей взял себе на киевском Майдане, – объясняет мама. – Я спрашивала: почему именно так назвался? В детстве он любил смотреть канал "Дискавери", особенно ему нравились программы о скандинавских воинах, а они ж с севера...
– Ой, еще ж накануне Майдана, в ноябре 2013 года, при Януковиче, у нас в городе проходил студенческий КВН, – говорит бабушка. – Так в зале Сережа разбросал листовки на украинском языке с требованиями добавить зарплату учителям, врачам, развивать заводы и фабрики, которые здесь были. У нас город когда-то был насыщен предприятиями. Призывал бороться с наркоманией и создавать условия для молодежи, чтобы, окончив университеты и институты, молодые люди не выезжали за границу, а здесь работали.
В общем, звонят мне из милиции. Приезжаю туда. Сидит человек двенадцать в форме и он. Читают вслух листовку. А я и спрашиваю: "Скажите, а что здесь пагубного вы нашли? Написано все, что касается нашей жизни". Зачем он это сделал? Отвечаю: "Молодежь спокон веков поднималась против несправедливости. Вы читали про Героев Крут?" Удивляются: а кто это такие? Я давай дальше перечислять. "Ну, – говорят, – какая бабушка, такой и внук". Все, что там говорилось, записывал лейтенант. Дает он эту бумагу Сереже, а он: "Ничего не буду подписывать". – "Почему?" – "У вас дуже багато помилок. Де пряма мова? Чого немає лапок?” Тут привезли каких-то мажоров-юристов из кабака, пьяных. Они тут же налетели: за что пацана держите? Но нас забрали в СБУ. Мол, это политическое дело. Там почитали листовку и сказали: "Он еще не дорос до такого". Я говорю: "Как раз дорос. А вы переросли".
– До этого он в милицию не попадал?
– Никогда. Он шебутной был, но не хулиган и не бандит, – отвечает бабушка. – Понимаете, я проишачила всю жизнь, а теперь вынуждена убирать магазины, чтобы заработать еще немного к пенсии. Сережа мне постоянно помогал чистить снег и лед. Когда-то я работала на мясокомбинате, потом, когда он закрылся, была во вневедомственной охране. У меня нет образования, только школу закончила. Жалею, что не выучилась... Затем раннее замужество, дочки... В общем, вышли мы из СБУ в три часа ночи... Внук первым у нас в городе и татуировку на руках сделал: на одной от локтя до запястья написано "Слава Україні", а на другой – "Героям Слава". И специально ходил в футболке, чтоб видно было. И его фраза "Хто, як не ми, коли, як не зараз" разошлась широко.
– Вы пытались остановить внука, когда он снова поехал на Майдан?
– На коленях стояла вон там в коридоре, – продолжает бабушка. – Но как его остановишь? Ему очень нравился Сережа Нигоян, они дружили. А в доме профсоюзов у Сережи друг погиб, его стеной привалило. Сережа приехал после этого другим человеком. Вы бы видели его лицо... А в дни расстрелов внук был как раз дома, Бог его отвел. Приехал в лицей экзамены сдавать. Дай Бог здоровья всем преподавателям. Они терпели и меня, и его. Он же пропускал много.
– Мы всегда относились к Сереже серьезно, он себя вел, как воин, – добавляет мама. – Мне как-то сказали: "Ты такая фиговая мама, что послала своего сына воевать". А ты останови поезд на скорости 200 километров в час. Я им горжусь!
– За месяц до гибели Сережа получил ранение...
– И я это почувствовала. Проснулась от того, что левую руку ударило, больно стало. Звоню ему: "С тобой все нормально?" – "Да". И давай – хи-хи, ха-ха. А потом уже перезвонил: "Мама, меня переводят в больницу Мечникова". Он был весь в осколках, контуженный. Ранило в аэропорту. Тогда же и попросил: "Мама, приготовь мне окрошки. Хочется, как перед смертью".
Я знала, что он погибнет, и он сам это знал. Я смотрела на его фотографии, и видела на них черную ленту. И он говорил мужчине, который со мной тогда жил: "Береги маму, меня скоро не будет". Киборги это кто? Это смертники.
– Сын говорил, что находится в Донецком аэропорту?
– Да, не врал. Ехал туда от меня. Я его провожала и последний раз тогда видела. Он такой боевой был! Гроб на похоронах был закрытым. Сережу же разорвало...
– Как думаете, когда в таком юном вашем сыне появился дух патриотизма и преданности Украине?
– Наверное, тогда, когда нос ему сломали. Читал он много исторической литературы. Но не очень хорошо это знали. Если он просил не трогать его вещи – рюкзак, например, или дневник, я и не лезла. Уважаешь, человека, уважай и его позицию. Но он ответственный был. На него всегда можно было оставить младшую детвору. Помоет, покормит, в девять вечера все будут спать уже. Он видел, как нам тяжело... Уже после похорон ребята рассказывали, что Сережа и в Одессу ездил, когда там произошли события 2 мая. Я этого даже не знала. "Оксана Сергеевна, вы многого не знаете", – ответили мне тогда.
– Дядюшка мой был военным, – добавляет бабушка. – Он окончил философский факультет, был международником. Может, от него гены Сереже и перешли. Дядюшка всегда говорил: будут большие перемены. Книги, которые внук читал, я поотдавала в музеи разные, что-то в школу отнесла. Долгое время мы не могли получить никакого статуса для Сергея. Недавно киевские юристы наконец-то оформили нам статус семьи ветерана войны. А участника боевых действий Сережа так и не получил...
Бабушка, Людмила Анатольевна, продолжает и сейчас работать, убирая территории возле магазинов на одной из центральной улиц Сум. Зарплата – хорошее подспорье к ее небольшой пенсии – 1 792 гривни, благодаря чему можно продолжать поддерживать двух внуков. Мама Сергея оформила документы и уехала на работу в Польшу. От властей города она получила однокомнатную квартиру. Одна из улиц Сум носит имя Сергея Табалы. На доме, где он жил, есть памятная табличка, как и на школе, в которой учился. В музее лицея создали стенд, где рассказывается о их ставшем уже легендарным ученике. В городе память о самом молодом киборге, погибшем в Донецком аэропорту, жива.
– Я очень благодарна всем людям, которые помнят Сережу, берегут его память, стараются помогать и мне, – говорит Людмила Анатольевна. – Для нас это важно.
Мама погибшего в Донецком аэропорту Героя Украины Сергея Табалы: Мне как-то сказали: Ты такая фиговая мама, что послала своего сына воевать. А ты останови поезд на скорости 200 километров в час 07
На детских снимках Сережа Табала практически всегда в очках. У него были дальнозоркость и астигматизм.
– Все дети у нас хорошенькие, – показывая мне семейные снимки, говорит Оксана. – Судьба плохая... Племянник мой рисует хорошо. Его бы поддержать, позаниматься с ним. Я не раз просила: мой сын погиб, помогите тем, кто жив, но воз и ныне там.
"СЕРГЕЙ ОЧЕНЬ ЛЮБИЛ БАБУШКУ, ХОТЯ НЕ СЛУШАЛСЯ ЕЕ. И МНОГО ВРЕМЕНИ НЯНЧИЛСЯ С БРАТЬЯМИ"
– После первого курса лицея летом Серега написал мне Вконтакте: я изменился, стал жестким националистом, – рассказывает Женя, который учился на одном курсе с Сергеем Табалой. – Но не говорил, что он вошел в "Правый сектор". Сделал татуировку на руках, начал говорить по-украински. Говорил, что лучше был бы философом или психологом. А когда активно начали обсуждать события в стране, он много об этом говорил, его это раздражало.
– Он кому-то из вас рассказывал, что он уехал на Майдан?
– Он никому ничего не говорил. Оберегал нас. Не звал с собой, не агитировал, мне, например, говорил: Ты не выдержишь". Изменения, которые с ним происходили, были заметны. На одном из уроков защиты Отечества учитель спросил: "Нужно же думать, как на хлеб заработать". "Пес з ним, із хлібом. Україна понад усе”, – так сказал Серега. Я звонил Сергею, когда он был на Майдане, спрашивал все ли с ним в порядке.
– После Майдана Серега говорил, что будет война, – говорит Лариса. – Он знал, что так и будет.
– Летом Сергей был в тренировочном лагере в "Десне", – продолжает Женя. – Я ему через день, через два звонил. Спрашивал, как он. Он сказал и о том, что уже едет на войну.
– Я сидела на парах и увидела запись в социальной сети: "Загинув наймолодший український кіборг”, – добавляет Лариса, которая училась с Сергеем в лицее. – Начали проверять. И увидели много информации об этом.
– Я в этот день ему звонил днем, но абонент был вне зоны досягаемости, – добавляет Женя. – Потом вечером пришло сообщение, что абонент появился в сети. Я пытался дозвониться, но никто так и не ответил. То, что Сергей пошел воевать, это просто характер такой. Помню, был с нами такой случай. Мы шли из лицея. И тут под мосточком услышали визг щенка. А воду подморозило, снег... Собачка, видимо, попила, и провалилась. Сергей тут же бросился спасать.
– В девятом классе Сережа сказал, что хотел бы пойти учиться на повара, как его тетя, – рассказывает одноклассник Табалы Роман, с которым он сидел за одной партой. – Я хотел его забрать с собой в наш колледж. Когда начался Майдан, и мы как-то встретились, он звал меня: идем покажу тебе милицейские шлемы, которые удалось вырвать в драке. Привозил из Киева трофеи. Но мы так и не дошли к нему домой. Я думаю, ему нравился сам процесс, атмосфера. Ему не хватало чувствовать себя важным в этом мире. Он никогда не был примерным учеником. Читать литературу начал когда уже попал на Майдан. Я ему постоянно говорил, когда встречал в городе: не майся фигней, иди работай. А он мне: власть нужно менять! После Майдана это стал совсем другой человек. Его там заразили патриотизмом. Он наседал на меня: у нас все так важно, мы рвемся к власти. Да какая власть! У вас же нет образования. Но невозможно стало разговаривать. У нас с детства с ним было противостояние. Все время как-будто в чем-то соревновались. Хотя мы пять лет просидели вместе, нас часто выгоняли с уроков.
Сергей очень любил бабушку, хотя не слушался ее. И много времени нянчился с братьями. Он даже две недели ходил к трудовику, чтобы выточить меч. И сделал его в подарок брату. А когда родился младший Леша и долго не разговаривал, Сергей очень переживал, постоянно об этом говорил.
Недавно вспомнил, что Сергей еще до Майдана организовывал в городе движухи против педофилов. Писал на сайтах сообщения, назначал встречи и бил их с единомышленниками.
О том, что Сережа на войне, я узнал от общих знакомых. Наши пути разошлись после нашей совместной работы в "КиевСтаре".
Когда бабушка сообщила о гибели Сережи, я не сразу поверил в это. На похоронах держался до последнего, а когда увидел закрытый гроб, меня порвало. Рыдал полдня.
"СООБЩИЛИ, ЧТО НАШ УЧЕНИК НАХОДИТСЯ В ДОНЕЦКОМ АЭРОПОРТУ, Я ПОДУМАЛА: ЭТО БЫЛ БЫ НЕ ТАБАЛА, ЕСЛИ БЫ ОН ТАМ НЕ ОКАЗАЛСЯ"
– Я помню Сергея еще совсем маленьким, - говорит директор школы, где учился парень до 9-го класса, Григорий Сергеевич Петрюченко. - Здесь работала его бабушка. И он постоянно ей помогал. Особенно по вечерам. Я видел как он рос, мужал. Когда учился, не было жалоб, он прогуливает, или еще что. А вот на уроках отстаивать свою позицию мог. Думаю, это не плохая черта. Что именно он пошел сначала на Майдан, а потом и на войну, нас не удивило, хотя снимки из аэропорта, на которых Сергей стоит с гранатометом, шокировали. На них ребенок - 18 лет! Думаю, на него положительно влияли трудолюбие и порядочность бабушки. Это было примером для него.
– Сергея интересовала Вторая мировая война, которую мы с его классом не изучали, эта тема изучается в 11 классе, – говорит школьный учитель истории Сергея Наталья Алексеевна Зулюкова. – Мог в какой-нибудь теме найти момент и пытаться понять, почему случилось именно так. Например, как допустили, что Гитлер пришел к власти. Задавал вопросы о козаках Запорожской Сичи. Все целиком же его мало интересовало. В классе он должен был быть там, где что-то происходило. Другие взяли рюкзаки и пошли. А он должен знать. Не безразличный. Несколько раз я наблюдала такую картину: кто-то кого-то дернул, стукнул, обязательно Сергей уже интересуется: а чего ты его трогаешь? Он – борец за справедливость. 9 классов окончил средне, потому что часто болел, отсутствовал, помогал бабушке. Но общая эрудиция у него была хорошая. Из-за недостатка информации некоторые вопросы понимал наивно.
Бабушка работала в нашей школе сторожем и убирала классы. Они всегда были идеальными. Да вы были у них дома – чистота невероятная! Вот и Сережа всегда был чисто и аккуратно одет. После работы в школе бабушка Сергея еще убирала несколько магазинов вдоль улицы Харьковской. Она и решила: не всем быть профессорами, поэтому пойдем в училище. И вот, видя бардак в стране, ребенок, решил навести порядок, какой видел в своем доме. Думаю, это глубокие корни всех его поступков. Он у меня в глазах всегда стоит с улыбкой.
– С шестого класса я была классным руководителем у Сергея, – говорит преподаватель географии Анжелика Васильевна Забуга. – Он был специфическим ребенком, взрослее многих в оценивании разных ситуаций. Думаю, толчком к этому были семейные обстоятельства. Отца он не знал. Мама жила в Днепре. Он рос с бабушкой, тетей и двумя братьями. Нянчил, помогал, никогда не жаловался. Но был одиноким в душе человеком, потому что никто не мог понять всего, что он тянул. Думаю, настоящие друзья появились у него уже именно там, на Майдане, на войне. А "Правый сектор" стал той организацией, где он нашел единомышленников. Патриотизм, скорее всего, у него от дедов-прадедов, которые были военными. В нем это прорезалось. Он всегда хотел, чтобы его воспринимали как равного. Мы говорили с Сережей по телефону, когда он был ранен. "Ну вот, – возмутился, – и вам разболтали". А голос такой уставший. Он считал, что должен внести свою лепту в то дело. Когда сообщили, что наш ученик находится в Донецком аэропорту, я подумала: это был бы не Табала, если бы он там не оказался.
Интеллигентный был не только внутренне, но и внешне. Помню его только в пиджаке. И это была не форма. Это был его стиль.
Лицей, в котором учился Сергей, находится в пятнадцати минутах ходьбы от его дома.
- Он поступил к нам в 2011 году на профессию повар-кондитер, - рассказывает заместитель директора по учебно-воспитательной работе Нина Павловна Макотренко. - На первом курсе он ничем не отличался от других детей. А вот когда был большой вечер КВН в нашем театре имени Щепкина, где выступали городские команды, где были и гости, произошел неприятный момент. Сергей разбросал листовки националистического содержания. Он был зрителем, но на последних минутах мероприятия начал раздавать открыточки. Я так поняла, что в то время он уже был участником местной ячейки "Правого сектора". Вы понимаете, что это все значило в то время. Я писала объяснения, нас пожурили. В напечатанном было сказано об Украине, о том, что она должна быть свободна. Как бы там ничего такого и не было, но это было неожиданно и тревожно. Такое в моей практике впервые. Я говорила, конечно, после того с Сергеем, но он был спокоен: я ничего плохого не делал, все это нас ждет впереди.
Когда начался Майдан, движение в Сумах, мы постоянно пересчитывали детей. У нас же учатся и дети-сироты. И вот нет в какой-то день Андрея, маленького такого. Дети говорят, что он уехал на антиМайдан. Попал в автобус ... Конечно, я переживала. Сходила с ума. Хорошо, что он приехал и с ним ничего такого не случилось. Но испугался сильно.
С Сергеем ситуация была иной. Он очень серьезно относился к Майдану. А мы все хотели, чтобы он получил образование. Как-то мы с ним и еще одним нашим учеником говорили о патриотизме. И я говорила: у государства должно быть образованное будущее. Сложными вопросами должны заниматься более взрослые люди. А у Табалы раз началась пора экзаменов на аттестат. "Дай Бог, завтра все закончится, ты поступишь в университет» - убеждала, что это нужно делать. Он не спорил: "Я с вами согласен. Постараюсь учиться, но по-другому сейчас не могу. Там мое место ". Тогда мы решили, что он будет приезжать и индивидуально сдавать все.
- Вы видели, как он менялся?
- Во-первых, камуфляжная форма. В ней он приезжал с Майдана. И каждый раз это был другой человек. Более взрослый, более умный. После того, как Сергей погиб, много молодых ребят массово хотели ехали воевать. При погребении мы обратили внимание, что собратья клялись у могилы отплатить за его смерть. И среди наших учеников также были ребята, сказали такие слова. Чтобы предостеречь детей и удержать их от побегов на войну, мы приглашали представителей военкомата, "Правого сектора".
"18 И 20 ФЕВРАЛЯ ОН БЫЛ НА МАЙДАНЕ, ВИДЕЛ, КАК РЯДОМ ПАДАЮТ ПОГИБШИЕ"
- В Сумах очень развита тема подростковых банд, - говорит Николай Сурженко, который возглавлял ячейку "Правого сектора" в Сумах. - Они до сих пор сохранили свое существование, разве что не так жестоки. Север был в одной из них, в так называемой "пришибской", но не долго. Потому что во время Майдана были серьезные разборки по поводу его ухода и его команды.
У него сложное детство, тяжелые условия воспитания, но его влюбленность в историю, в мифологию, дали ему понимание некоторых моментов. Поэтому он и навесил сам на себя ярлык - я националист. И он решил, что если нет над ними родительского контроля, то он должен стать сам для своих пацанов таким отцом. Эта ответственность привела к тому, что он интеллектуально развивался быстрее своих сверстников.
У нас в городе "Правый сектор" формировался из старых членов УНА-УНСО, с которым потом присоединились молодежные организации. Вот Север возглавлял именно такую молодежную организацию. Мы познакомились в декабре в киевском Доме профсоюзов. После того, как они пришли в нашу организацию, они изменили свое идеологическое направление. Неоднократно мы ездили по регионам страны, смотрели, какие настроения. Были даже в Донецке. После таких поездок завязалась наша дружба. Его настроения удалось повернуть с радикальных на умеренные.
18 и 20 февраля он был на Майдане, видел, как рядом падают погибшие. Учителя говорят, что он был в Сумах? Ну, они так помнят.
Он воспринимал советы, слова других. И на него возлагались определенные политические надежды. Он должен был возглавить молодежное крыло. Для этого он должен получить образование, набраться опыта. Он соглашался со всем этим. Единственное, чего он ослушался: ему запрещалось ехать на фронт. Тогда он собрал рюкзак и сказал: если я с вами не поеду, то поеду с айдаровцами. Я считал, что таким молодым нечего делать на войне. Мы набирали первую группу из людей, которые имели семьи, детей. И я понимал: если Севера не станет, это будет бремя мне на всю жизнь. Так оно сейчас и есть.
Я с группой поехал в Пески, вернувшись - отправился на лечение. А Север, хотя был запрет выпускать его из базы, правдами-неправдами попал в Пески, а затем и в аэропорт.
