На фото: пророссийские сепаратисты захватили БТР в Мариуполе 9 мая 2014 г. Фото Евгения Малолетки / УНИАН
Мариуполь
Это эксклюзивное интервью 0629 было записано в сентябре 2014 года. Мы повторяем его сегодня, чтобы помнили...
Трагические события, которые произошли в Мариуполе 9 мая, навсегда провели черту, разделив жизнь горожан на до и после. Грамотно спланированная провокация и организованная система распространения дезинформации, в которой приняли участие не только некоторые городские СМИ, но даже высшие чины в областном управлении милиции, достигли результата. Доселе не слишком поляризованный Мариуполь был шокирован, потрясен и доведен до высшей степени негодования распространяемыми страшилками о том, как украинская армия стреляет по абсолютно мирным, безобидным демонстрантам, как начальник милиции дает приказы о расстреле митингующих и сам стреляет в своих подчиненных.
А чтобы ложь прорастала глубже, а опровергнуть ее было сложнее, организаторы диверсии устроили похищение начальника Мариупольского горуправления милиции Валерия Андрущука, запустив через каналы «Новороссии» слухи о его повешении.
Но Андрущук выжил. Его, едва живого после жесточайшего избиения и пыток, выкупила у террористов украинская сторона.
Восстановление Андрущука после травм было долгим и тяжелым. Сегодня он приехал в Мариуполь и встретился с журналистами 0629.com.ua, чтобы рассказать правду о событиях 9 мая.
Это первое публичное интервью Валерия Андрущука после майских событий в Мариуполе. Приводим его рассказ без купюр.
«Я пробыл на посту начальника Мариупольского горуправления милиции всего 9 дней, но за это короткое время я пережил столько, что хватит на несколько лет в нормальной жизни.
Все началось 1 мая, когда весть о моем назначении долетела до митингующих возле горисполкома. Понятно, что я был неугоден как новый начальник не им, а тем, кто эту толпу организовывал. Я получил информацию, что к УВД движется толпа митингующих, и что наши ППСники не будут защищать горуправление милиции, а расступятся и сделают коридор для них. Подошла толпа. Вели себя агрессивно. Они скандировали: Андрущука в отставку. Горустович — наш начальник УВД. Они требовали Горустовича. Они считали его своим в ДНРе, а теперь этот самый Горустович выступает по телевидению и рассказывает о третьей линии обороны Мариуполя. Не знаю даже, чего ожидать, если у города такая оборона.
Тогда, 1 мая, я, наверное, многих удивил, написав рапорт об отставке. От меня такого не ожидали, выхватили рапорт, стали кричать «Ура, мы победили». Думаю, только это и остановило планируемый еще тогда захват горуправления милиции.
Уже тогда я понял, что подразделения патрульно-постовой службы не подчиняются приказам. Они неуправляемые. Надо было предпринимать конкретные шаги, чтобы вернуть ситуацию в правовое поле. Собственно, мы эти шаги и предпринимали. Правда, надежных людей было единицы. Тем не менее, мы были близки к урегулированию ситуации. В город прислали роту черкасских ППС. Проводили возле горисполкома определенные действия. Там к тому времени оставалось немного людей — в основном, безработные, криминалитет, одурманенные бабушки.
6 мая я провожу совещание с руководителями служб. Обсуждаем взаимодействие с прибывшими под Мариуполь спецбатальонами и Нацгвардией, обговариваем совместное патрулирование улиц. Решаем, как освобождать здание мэрии. В случае сопротивления законным требованиям представителей милиции, я приказал подогнать автозаки, расставить их по схеме, с четырех сторон от горсовета, и задерживать нарушителей. И Горустович на этом совещании вдруг встает и начинает рассказывать мне, начальнику, свое видение ситуации. На что я ему сказал: дружок, твое видение ситуации в том, что и ты, и бывший начальник милиции, и Хотлубей виноваты в том, что допустили все это. Ох, как он психанул, хлопнул дверью так, что посыпалась штукатурка, и ушел с совещания. После этого Скляров (начальник милиции общественной безопасности — авт.) собрал личный состав ППС и должен был им поставить задачу. Жду-жду, час проходит — совещание не заканчивается. Спускаюсь к ним — смотрю, расслабленные такие все сидят. Видят меня — сержанты головы опустили, а офицеры начинают возмущаться. Спрашиваю: чего вы возмущаетесь? А они: «Мы стрелять в людей не будем». А я им: «А кто вам сказал стрелять? Никакого приказа стрелять не было. Я сказал задерживать тех, кто незаконно удерживает государственное учреждение и не подчиняется требованиям милиции». На меня посмотрели и ничего не ответили. Но я понял — они не будут выполнять приказы. Я спустился к дежурному и приказал после патрулирования, ППСников в здание УВД не пускать, пусть идут по месту дислокации, а когда придут оружие сдавать — принять и больше не выдавать.
Ночью в этот же день произошел странный инцидент. В Мариуполе работала группа разведки. На Апатова в машине проходила встреча с агентами. Вдруг подъезжают две машины ППС, блокируют автомобиль разведки, ослепляют фарами. Абсолютно нетипичные действия для патрульной службы. Вместе с ППС подъехала машина якобы журналистов российского телеканал «Россия 24», если я не ошибаюсь, которые не интервью стали брать, а фотографировать документы разведчиков. Скрутили руки ребятам и отвезли в участок. Руководитель группы попытался со мной связаться, но звонок был прерван. Я тогда поднял своих замов. Ребят нашли. Спасибо, что не отдали российской разведке, а просто кинули в КПЗ.
Утром 7 мая вызываю командира 1 роты ППС Зиновьева (тот, что проводил задержание — авт.) к себе в кабинет. А он не приходит. Попросил разыскать его. В конце концов, пришел. Беседуем. Задаю ему вопрос, что это за нетипичное поведение ППСников, почему задержали разведгруппу, почему накануне не выполнили приказ. Что-то мычит невнятное. Когда задаю вопрос, а что это за журналисты такие были интересные, и вели себя, как агенты ГРУ, Зиновьев вдруг встает, пятится спиной к балкону третьего этажа, да как прыгнет вниз. Ну я видел всякое, уголовники выпрыгивали из окон, но чтобы офицер милиции, с 3 этажа... В общем, упал он на фэмы, видимо, сломал руки и ноги, а может и спину. Орал дико. Наши дежурные к нему побежали, а он как закричит: «Рота, ко мне!» Подбежало несколько пацанов в гражданском, наши ППСники. Они почему-то под УВД толклись. Дежурных оттеснили, Зиновьева схватили, остановили такси, которое мимо проезжало, выбили окно в задней двери, запрыгнули и удрали. Ну экшн! Я такого еще не видел. Мы потом этого Зиновьева по всем больницам искали — никуда не обращался. Недавно только мне доложили, что он сейчас в Крыму, в полиции служит. Ребята из роты, которые его тогда увозили, тоже там. Но говорят, их в полицию не взяли.
8 мая я пошел в толпу перед горисполкомом, как раз Нацгвардия из Днепра приехала, пытаемся перекрыть Ленина и Казанцева и очистить площадь. Смотрю на людей, не пойму, что происходит. Они то ли под психотропными, то ли под наркотиками — неадекватно себя ведут. Вот тогда как раз кто-то бросил камень в Виктора Саенко.
С помощью днепропетровцев охраняли мэрию до вечера, а вечером оцепление было снято.
Мы тогда целый день говорили Хотлубею, что надо начинать разбирать баррикады, а он все тянул чего-то, не давал команду. Тут дождь начался. Днепропетровцы были уставшие, голодные, они только приехали в город. Потому и сняли оцепление.
Утром 9 Мая, в 8 часов, я был на площади Комсомола на чествовании ветеранов Великой Отечественной войны. Мэр пригласил. А накануне мы с ним крепко поругались. Я говорю Хотлубею: зачем собираешь людей, когда возможны всякие провокации? А он не слушал меня. Ну ладно. Там на площади встречаю троих депутатов: Чекмака, сына расстрелянного бандита, Иванова и Клименко. Приглашаю их к себе в кабинет после митинга. Они спрашивают: «Что, садить будешь?» А я еще пошутил, мол, готовлю для вас камеры с видом на море. А Федай тогда прийти отказался. Побоялся, наверное. Он тогда, да и эти, что у меня были тоже, уже свои семьи подальше от Мариуполя вывезли. Это мы не знали, что именно в городе готовится. А они все знали. Вывезли свою родню накануне. (Это к вопросу о том, кто за всеми событиями стоял).
Чекмак, Клименко и Иванов пришли в 10.00, а как раз в это время у меня было назначено совещание с командирами прибывших в Мариуполь батальонов Нацгвардии. Я ж их в кабинет не поведу. Отвел в приемную. Поговорили. Пытался убедить помогать. Просил что-то с таксистами сделать. Они ж, негодяи, в открытую вели шпионаж, кто приезжает в город, кто уезжает, по рации все передавали ДНРовцам, не скрываясь. Мы это знали, тоже их рации слушали. Эти трое поулыбались, послушали мои требования, потом ушли. Слышал, что потом говорили, будто их уход был сигналом к началу штурма МГУ. Но я думаю, это совпадение.
Зашел в кабинет, где должно было быть совещание. А оно не начиналось — кто-то опаздывал. Вдруг слышу: «Первый этаж наш, второй этаж наш». Затем автоматные очереди. Сергей Демиденко, Семен Сергеевич, командир «Днепра», я его ДСС называл, выбежал в коридор и начал стрелять в ответ. Саенко побежал в другое крыло здания. Больше я его не видел.
Зам. начальника штаба мне говорит: у Склярова автомат в кабинете (самого Склярова в это время не было. Где он был – неизвестно. На совещание он не пришел. Вероятно, потому, что знал о готовящемся захвате). Взламываем кабинет, берем автомат, отходим сначала в мой кабинет, потом в приемную, отстреливаемся. Держим оборону. В это время— а у меня ж в кабинете совещались все командиры спецбатальонов и Нацгвардии — командиры начали звонить в свои подразделения и звать на помощь. Вызвали бронетехнику. На блок-пост подошла с Мангуша броня, а как проехать в УВД не знают. Звоню ветерану милиции, пенсионеру, прошу помочь. Тот на своей машине проводит броню в УВД. В общем, каждый делает свое дело.
Вызвали и роту черкасских ППСников. Они накануне как раз в Мариуполь приехали и расположились в школе милиции. Центр был перекрыт, так они до центра города бежали к нам на подмогу, такой вот марш-бросок.
А мы заняли оборону и ждем. Демиденко в окно выглянул — а там двое вооруженных. Он хотел выстрелить и получил ответку - пулю снайпера. Снайперов трое было. Один из них точно на чердаке поликлиники засел. Двое работали на пр. Ленина, стреляли по мирным. Надо было, чтобы толпа завелась. Для этого.
К УВД подъехали батальоны, бронетехника. Черкасские ППСники подоспели. Никто здание бомбить не хотел. Должны были проникнуть внутрь. Но из окон второго этажа «мирные мариупольцы», как потом сообщалось в некоторых СМИ, открыли огонь из гранатомета. Погиб парень из батальона «Азов». Вот тогда в ответ и начали стрелять из БМД по зданию. Мы залегли на третьем этаже.
Как нам доложила разведка, в МарУВД ворвались 20 человек, среди которых были и чеченцы. Потом, правда уточняли, 15 ворвались в здание, и еще столько же вооруженных бандитов находилось на улице.
К моменту, когда подошла броня, у бандитов было минус два, оставалось 13, из них четверо были ранены. И тогда звонит мой телефон. Поднимаю трубку, а мне так по-хамски: «Это восставшие звонят. Давайте начинать переговоры». Ну, я им и пояснил, какие переговоры могут быть. Оружие, автоматы сложить на крыльцо, тогда будут переговоры. Сдать оружие террористы отказались. Забаррикадировались в одном из кабинетов на 2 этаже, окна которого выходили во двор. Начали звонить своим: «Пацаны, спасайте нас, мы попали — у нас закончились патроны».
В это время из-за обстрела начало гореть здание. Мы открыли дверь — оттуда повалил дым. Дверь пришлось закрыть. Тогда стали вязать что-то вроде веревки и спускаться из окна со стороны ул. Артема. В это время под зданием УВД уже была толпа. Народ подошел с пр. Ленина, там было много провокаторов, которые накручивали людей, разжигали толпу. Я видел, как обезумевшие мариупольцы сами бросались под БМД. Это просто кошмар какой-то. Да в России, за которую они так надрывались, их бы подавили всех в одну минуту, не задумываясь! В это время во двор УВД подъехала пожарная лестница. Сотрудники милиции, находившиеся в здании, стали спускаться вниз. Вокруг суета такая! Бандиты сбросили с себя бронежилеты, одежду и под видом сотрудников милиции тоже спустились. Двое из них выносили раненного Мишу Ермоленко. Ну их и приняли за своих. Там во дворе было столько разных подразделений, никто никого не знает. Из-за того, что все командиры батальонов были внутри, никто не скомандовал выставить оцепление. Бандиты просто растворились в толпе.
Мы в это время стали спускаться из окна, которое выходит на ул. Артема. Не знаю почему, но внизу нам никто не обеспечил прикрытие. Нацгвардия отстрелялась — и все. Я спускался последним, когда все, кто был в здании, уже ушли. Смотрю — а меня внизу встречают такие бандитские морды. Кто-то в толпе крикнул: это Андрущук. Толпа «мирных мариупольцев» - разъяренных - бросилась на меня. Я к УВД попытался бежать — никак. Один милиционер, Сычев, стал показывать мне знаками, куда бежать, мол там машина. Но я не успел прорваться. У меня был только наградной пистолет, я выстрелил в воздух, потом под ноги. Это ненадолго остановило преследователей. Говорят, мне не хватило всего лишь двух патронов, чтобы уйти.
Мой товарищ, Сычев, успел сесть в машину, но его ударили ножом в шею и в ногу.
А ко мне подбежали и начали избивать. И на видео снимали, как избивали. Последнее, что помню, это как меня замотали полностью скотчем. И помню слова чьи-то: «Он не жилец». Очнулся я уже в больнице. В моей крови обнаружили сильное обезболивающее. Наверное, оно помогло мне не умереть от болевого шока».
О важном
«Говорят, что я стрелял в личный состав. Российское телевидение сразу объявило, что Андрущук негодяй, стрелял в офицеров. Это все надуманно, это бред! Никогда бы я не позволил стрелять в офицера!
Я так понимаю, что нас всех хотели убить. То, что мы оказали сопротивление бандитам, - для них же это просто с ума сойти. Поэтому нас хотели уничтожить всех, а потом то же телевидение передало бы, что мы сами перестреляли друг друга.
И только стечение обстоятельств — то, что у меня в кабинете собрались все командиры Нацгвардии и что они смогли вызвать своих нам на помощь — поломало эти планы».
Об освобождении
«В моем освобождении участвовало много людей. И Тарута, и Евдокимов, замминистра, и Ахметов».
О том, кто открыл двери перед бандитами
«Дежурный не был предателем. Бандиты заломали руки своему же и подошли к двери. Дежурный в глазок посмотрел – подумал, что привели задержанного, и открыл двери».
О вымышленных трупах
«ДНРовцы распространяли слухи о том, что в здании УВД - десятки, а то и сотни трупов. Якобы в подвале здания заживо сгорели десятки милиционеров. Причем, этот бред распространяли и некоторые сотрудники милиции. Все это чушь. Был выходной день. Здание МГУ милиции было вообще пустым. В нем, помимо нас и командиров, прибывших на совещание, находилась смена дежурная (это 6-7 человек) и смена меняющая (еще 6-7 человек). То есть максимум 14 человек. Все! Какие десятки милиционеров?
Все они смогли эвакуироваться. Погибли из числа сотрудников мариупольской милиции: прапорщик из дежурной группы Михаил Ермоленко и начальник ГАИ Виктор Саенко».
Зачем террористам нужно было убрать Андрущука
«Я хотел полностью отстранить от несения службы мариупольскую ППС. Потому что там были 100 процентов предатели, работающие на спецслужбы России. Я попросил направить в город подразделения ППС из других областей Украины. Накануне провокации 9 мая в Мариуполь прибыла рота ППС из Черкасс. Мы готовы были восстановить контроль над ситуацией в городе. Бандитам, понятное дело, надо было во что бы то ни стало этому помешать.
Сегодня многие упрекают меня, что вот, наворотили мы дел. Но я убежден: если бы 9 мая мы не оказали сопротивления террористам и здание УВД было бы захвачено, мы в Мариуполе имели бы ту же ситуацию, что и в Славянске, и в Горловке, и сейчас в Донецке. В город вошло бы не 200 террористов, как в банке на Греческой, а полторы-две тысячи, как в Славянске. И тогда сегодня говорить об украинском Мариуполе уже не пришлось бы ».
Почему не могли освободить горсовет
«Когда я заступил в должность, начал изучать ситуацию. Основная причина того, почему здание горсовета было захваченным — это бездеятельность власти - и милиции, и мэра.
Я когда был в горсовете, ко мне пошла переговорная группа (ну они пытались как на Майдане действовать). Выходит ко мне один, «я комендант», - говорит, а от него разит алкоголем за версту. Такие вот переговорщики. А Кузьменко побоялся идти, он меня прекрасно знает, был опыт общения. Он знал мой характер. Знал, что я бы не стал разговаривать с негодяем, который пытается захватить власть — сразу бы надел на него наручники.
Это не гражданская война, это бандитизм. Бандитизм рвется к власти, бандиты хотят править. Сейчас мы это наблюдаем в оккупированных городах.
Вместо эпилога
«В настоящее время все боевое крыло банка на Греческой уже выбито полностью. Но это другие люди. УВД штурмовал Скрипник и компания — члены группы Мангуста. К слову, это они убили предпринимателя, известного в Мариуполе под прозвищем Барсук. Он много лет торговал на Ильичевском рынке. Нормальный был мужик. На допросе Скрипника спросили, зачем убил Барсука? Кому он мешал? А он: «Не знаю, ну так получилось». Люди для него – мусор.
В настоящее время следственная группа установила всех, кто принимал участие в штурме УВД. Половина из них задержана и дает показания. Остальных уже нет в живых».
Записала Анна Романенко
