Михаил Ковальский, полковник, в августе 2014 начальник инженерной службы оперативного командования "Юг":
Утром (29 августа. – Ред.) - приказ на выход. На выходе из Агрономического я увидел еще два уничтоженных российских Т-72. У одного оторвало башню. Это стреляли не мы - вероятно, что это результаты огня нашей артиллерии или минометов.
Вблизи Грабского я установил несколько мин-сюрпризов - я потом слышал в Донецке, что они нанесли урон противнику.
Мы пошли вперед двумя колоннами. Это был ад. Нас начали расстреливать со всех сторон, позиции противника были многослойные, и пройти все рубежи мало кому удалось. Я смотрел, как взрываются вокруг меня машины, как разрывает людей... Наша колонна прорвалась в Новокатериновку, и здесь мы рассыпались между домами. Никакой организации уже не было. Все выходы из Новокатериновки блокировали российские войска. Они открыли мощный огонь по селу. И тут ко мне подошли местные жители и стали умолять покинуть село, потому что их дома уничтожаются один за другим, а тут есть дети, старики, которым не уйти.
Боеприпасов и боевой техники для серьезного боя у меня не было. У нас не было выхода.
Со мной в машине был пленный российский десантник из 31-ой десантно-штурмовой бригады Руслан Ахметов. Я оставил его, а сам пошел на переговоры к россиянам. Меня встретил один из командиров - без знаков различия. Вел себя нахально - сказал, что накануне его часть "разбахала" одну из наших частей, которая шла к нам на помощь. Потом я узнал, что речь шла о ротно-тактической группе 92-ой бригады. Но мы с российским командиром договорились, и он прекратил огонь по селу. Представился начальником разведки, я так понял, батальона или полка. Взамен на Ахметова он выпустил более 60 наших воинов - они в тот же день оказались на нашей территории.
А меня взяли в плен.
Тут я увидел, что наше командование о нас вспомнило. Наша артиллерия начала бить по району Новокатериновки, но очень не точно, далеко от российских позиций. И тут над Новокатериновкой внезапно появились два наших штурмовика. Они нанесли точный удар по российским позициям. Но, увы, один самолет был сбит на моих глазах ракетой самоходного ЗРК "Стрела-10".
Видимо, летчики передали более точные координаты. Потому что вскоре я вместе с другими пленными попал под плотный артиллерийский обстрел на российских позициях. Два часа украинская артиллерия довольно метко накрывала российские позиции. Все попрятались кто где, я прятался под российской БМД.
Затем я осмотрел оборону российского подразделения, где меня держали. У них был окопан только один танк - БМД окопов не имели, и должны были маневрировать. Больших потерь они, надо признать, в бою не понесли. Знаю, что в соседних подразделениях у них потери были.
У меня после той крови и страданий, которые я видел, а возможно, и из-за двух контузий, совсем пропало чувство страха. Я требовал от русских помогать раненым, давать еду и воду людям. Это был для них сложный вопрос.
Многие российские солдаты сами выглядели как оборванцы. Грязные, замученные. Офицеры рассказали, что их перебросили в Украину еще 21 августа, но снабжение им никто не организовал. Они ели то, что взяли с собой, и пили то, что найдут. Воды у них у самих было недостаточно.
Меня держали с завязанными глазами - я был в офицерской форме, со всеми документами. И тут ко мне подошел какой-то офицер. Он сказал, что полковник вооруженных сил России, и он очень мне сочувствует, постарается, чтобы мне не доставили неприятностей. И тут, чтобы забрать меня в Донецк, приехали какие-то чеченцы. Но российский полковник меня чеченцам не отдал. Россияне меня передали кому-то. Но в плену я был недолго - всего 10 дней. Меня обменяли. (...)
На фото: российский десантник Руслан Ахметов.
